«Дивная простота и правда игры»

«Санкт-Петербургские ведомости» 21 сентября 2007 год
Светлана РУХЛЯ

Шел 1840 год. К бенефису знаменитого русского баса Осипа Петрова петербургский Большой театр готовил оперу Беллини «Пуритане». Публика ждала спектакль с нетерпением, в театре же разыгрывалась настоящая драма: в труппе не было певца, способного спеть одну из центральных мужских партий. Дирекция настаивала, чтобы написанную для баритона партию исполнила певица Анна Петрова-Воробьева. Не подчиниться приказу артистка не могла. Спектакль состоялся, но тот день стал началом конца одного из самых фантастических голосов тогдашней Европы.

В семье репетитора Императорских петербургских театров Якова Воробьева 2 февраля 1817 года родилась дочка Аннушка. Тоненькая, хрупкая, казалось, рождена она для балета. В 13 лет девочку отдали на казенный счет в Петербургское театральное училище. Балетной частью училища руководил знаменитый танцовщик Шарль Дидло, француз, стараниями которого русский балет выдвинулся в европейский авангард. Гибкой и музыкальной Аннушке легко давались балетные па, но не в танце видела она свое будущее. То ли дело занятия в хоре! Петь она мечтала, сколько себя помнила, будто чудная фея нашептала девочке во сне ее предназначение и оставила в подарок голос не по-детски звучный и густой. «Голос Воробьевой был одним из самых необычайных, изумительных контральто в целой Европе: объем, красота, сила, мягкость – все в нем поражало слушателя и действовало на него с неотразимым обаянием», – напишет через годы Владимир Стасов.

На театральные подмостки учащиеся выходили рано, немало пейзанок изобразила в балетных спектаклях и Аннушка. Через какое-то время Дидло доверил ей станцевать соло Амура на сцене Большого театра. Несмотря на небольшой закулисный конфуз – нежелание дебютантки выступать с голыми руками, танцевала она хорошо и получила одобрение Дидло. Но похвала не слишком взволновала ее: Аннушка мечтала о другом дебюте. На уроках пения маэстро Сапиенцы она сделала столь значительные успехи, что о чудо-девочке из театрального училища заговорили в городе.

К дивертисментам и живым картинам в Большом добавились вокальные номера в учебных постановках. Потом кому-то пришло в голову, что неразумно скрывать такой голос в училищных стенах, и Аннушку стали назначать на роли с пением в драматических спектаклях. Драма увлекает, но все непреодолимее становится желание выступить в опере. Тут-то 16-летней ученице и поручают партию мальчишки Пиппо – героя оперы Россини «Сорока-воровка».

...Пела она замечательно: «сильный и благозвучный контральт ее обратил на себя внимание слушателей», появилась надежда, что теперь ее положение изменится. Но, несмотря на все свои таланты, Аннушка нелюбима директором Императорских театров Гедеоновым, и удачное выступление в опере остается случайным эпизодом. Неясны и дальнейшие перспективы: как учившаяся за государственный счет она обязана «отработать» в театре. Но вот в каком качестве?
Пока же девушка самостоятельно разучивает несколько оперных партий, и, как оказалось, не напрасно. Нежданно заболели обе исполнительницы партии Риты в опере Герольда «Цампа». И... вынужденная замена затмила оригинал! «Воробьева, которую так любит публика за ее скромность и прекрасный голос, играла роль Риты и доставила всем большое удовольствие своею милою, непринужденною манерою и приятным пением. Воробьева поняла эту роль и выполнила ее гораздо счастливее своих предместниц», – сообщила «Северная пчела». Но хвалебная статья только подлила масла в огонь, одним росчерком пера Гедеонов определил выпускницу училища Воробьеву в... хор.

К счастью, участие в водевилях и мелодрамах не возбранялось, это и скрашивало театральные будни молоденькой хористки. Не впасть в отчаяние помогал и руководитель оперной труппы, капельмейстер и композитор Катарино Кавос, он не только свято верил в скорый триумф Аннушки, но и всячески содействовал его приближению. Сложнейшую для исполнения оперу Россини «Семирамида» Кавос выбрал для своего бенефиса из-за партии Арзаса, очень выигрышной для голоса Воробьевой. Как оказалось, не менее сложно, чем поставить «Семирамиду», было получить согласие на ее исполнение русскими певцами. Итальянцу Кавосу пришлось выдержать настоящий бой, преодолевая сопротивление Гедеонова, который, как и большинство российских чиновников, относился к русским артистам с пренебрежением.

30 января 1835 года «Семирамида» была представлена на суд зрителя. Русская труппа продемонстрировала высочайшее мастерство. Потрясенный сын историка Карамзина в письме к брату писал об Анне Воробьевой: «...я среди холодных туманов Севера, слушая контральто Воробьевой, чувствовал нечто дивное, незнакомое, невыразимое, которое пробегало меня с головы до ног и обливало холодным потом. Я глядел на этого маленького женского уродика в роли Арзаса, я слышал голос, которого могучие, вдохновенные разливы обливали мою душу, я видел выражение лица, беспрестанно изменяющееся, следующее за выражением высокой россиниевской гармонии, – и этот уродик мне казался вдохновенною богинею, и я готов был соскочить с места своего и пасть к его ногам в восторженном изнеможении».

Расчет Кавоса оказался верным, игнорировать Воробьеву стало невозможно. Анну зачислили в солистки петербургской оперы. Мечта материализовалась, но полная радость так и осталась недосягаемой, всеми возможными способами Гедеонов мстил неугодной артистке. Ей доставались самые заношенные костюмы, на ее голову сыпались самые нелепые придирки!

В 1836 году Воробьева знакомится с Михаилом Глинкой, в его опере «Жизнь за царя» есть контральтовая партия сироты Вани. Перед тем как сыграть песню Вани, Глинка уточняет: «Я ото всех слышу, что у вас настоящий контральто и что у вас бездна чувства. Ввиду этого – песенку из моей оперы, которую я принес, я попрошу вас петь без всякого чувства». Под «чувством» композитор подразумевает характерные некоторым певцам утрированные, напыщенные эмоции, он еще не знает, что Анне чужды фальшивые переживания.
...Премьера «Жизни за царя» состоялась 27 ноября 1836 года. Певица вспоминала: «Как прошла первый раз опера и какой имела успех – ни один из участвовавших не мог в тот день дать ясного отчета. Все мы взволнованы, все робеем и за себя и за оперу, все как в тумане... слышим, что кому-то и за что-то аплодируют, кого-то публика вызывает и по окончании спектакля все как во сне; только после второго представления мы поняли, что опера имела блестящий успех».

Летом 1837 года Анна обвенчалась со своим сценическим партнером Осипом Петровым. В октябре того же года по ее просьбе Глинка добавил в партию Вани сцену «У монастыря». Анна, теперь она Петрова-Воробьева, блистательно выступает в операх Россини, Беллини, Доницетти. Восхищенный ее исполнением партии Теобальдо в опере Морлакки «Теобальдо и Изолина» драматург Нестор Кукольник восклицает: «Скажите, у какого Тальмы или Гаррика училась госпожа Петрова? У кого перенял Теобальдо дивную простоту и правду игры, кто научил ее сообщать своей роли ту степень грации, которая только в собственных своих пределах так изящна?». В 1842-м певица очаровывает Петербург в новой опере Глинки «Руслан и Людмила», партия хазарского хана Ратмира написана композитором специально для нее.

...Анне не было и тридцати, когда она потеряла голос. Сказались чрезмерная голосовая нагрузка, выступления во время болезни, немилосердное отношение театральной дирекции: Анну заставили выйти на сцену и в день смерти матери, и после похорон дочери. Губили голос и чуждые его природе партии, а выступление в «Пуританах» нанесло непоправимый урон. ...Пройдет почти двадцать лет, и в кругу близких она гениально проговорит под музыку «Сиротку» Мусоргского. И сам композитор, и Осип Петров не смогут сдержать слез. А Анна Яковлевна начнет без голоса, но проникая в самую душу, петь на домашних музыкальных вечерах.

В 1878 году покинет мир ее дорогой супруг, несколькими годами позже певица лишится зрения. Но одинока Анна Яковлевна не будет до последнего своего дня – с ней будут ее дети, друзья. Она сохранит неиссякаемый интерес к окружающей жизни.
13 апреля 1901 года ее земной путь закончится.