Публика звала ее Лидочкой
«Санкт-Петербургские ведомости» 4 сентября 2004 годСветлана Рухля
В этом году мир отмечает 100-летие Джорджа Баланчина. Блестящий путь Баланчина, тогда еще Георгия Баланчивадзе, начинался в нашем городе. Летом 1924 года с артистами своей труппы «Молодой балет» он ступил на борт корабля, отплывающего в Германию. Отъезд на гастроли обернулся отъездом навсегда.
Но уехать удалось не всем. 20-летняя балерина Лидочка Иванова осталась в Петрограде навечно. Щедро одаренная природой, полная самых смелых ожиданий она исчезла, растаяла... Как напишет ее преданный поклонник поэт Михаил Кузмин «...не гадала милая весна, что встретить ей не суждено июнь...» Или гадала?
Лида Иванова родилась в интеллигентной петербургской семье 4 октября 1903 года. Отец — бывший прапорщик пехотного полка, мама — домохозяйка. Атмосфера в семье была теплой и радостной. Родители, питавшие друг к другу самые нежные чувства, обожали единственную дочь. Осенью 1914 года мама отвела Лиду в балетную школу и — быть бы ей с ее феноменальным даром солисткой Мариинского театра! Но в 1919 году театр изменит свое имя, а еще раньше революция изменит жизненные реалии. И судьба будет другой.
Она стала ученицей знаменитой балерины Ольги Преображенской. Редкую ее одаренность заметили сразу. Первая же студенческая роль — Лида и Георгий Баланчивадзе танцевали одноактный комический балет на музыку Р. Дриго “Волшебная флейта” — была принята восторженно. А когда весной 1919-го на очередном выпускном экзамене она станцует с Михаилом Дудко классический дуэт на музыку П. И. Чайковского, восторги выплеснутся за пределы балетной школы…
Время шло, подходил час последнего выпускного экзамена. Специально для любимой ученицы Преображенской возобновят балет «Жавотта» на музыку Сен-Санса. Лидочка закружилась в вихре репетиций, но путь к спектаклю преградило воспаление легких. За Лиду танцевала другая выпускница. На следующий день счастливые (спектакль прошел с большим успехом) выпускники навестили девушку. Ставший известным артистом Михаил Михайлов вспоминал: «Мы шумной гурьбой ввалились в Лидину светелку. Из белоснежной кипени наволочек и простынь на нас выглядывали ее глаза с всегдашней лукавинкой, горящие интересом, блестящие, как мокрые вишни. К нашему удовольствию, в них не осталось и следа пережитого отчаяния. О море пролитых слез говорили только слегка припухшие веки. Здоровой натуре девушки долго отчаиваться было несвойственно. Лида была жизнерадостна. Во всяком случае, такой она живет в моей памяти».
Именно жизнерадостной, деятельной, яркой осталась она в памяти современников, поэтому петроградские балетоманы и называли ее ласково — Лидочка. Насыщенная жизнь не ограничивалась балетным станком, девушка посещала драматические спектакли, выставки, концерты, на равных общалась со знаменитыми современниками. С Михаилом Зощенко ее связывала серьезная переписка. «Мне непонятен и нелеп классический балет как сценическое действие, как пьеса… И еще я не люблю в балете цирка. Не люблю восторженной, почти цирковой в балете публики», — писал Зощенко. Лидия же не по-юношески серьезно писала в ответ: «А знаете что? Ведь Вы мои мысли высказали. Я так часто думаю об этой нелепости, которая так тесно, неразрывно связана с балетом. Вот я иногда даже страдаю от этого... У меня натура беспокойная, все время нервик бъется. И вот он-то заставляет думать о новых формах. Но, увы! Сейчас, быть может, крепче, чем когда-либо, в балете зарылись в рутину...»
На сцене Академического театра оперы и балета, где Лидочка стала танцевать по окончании балетной школы, она сразу получила партии, предназначавшиеся солисткам второго плана — такие, как фея Крошек и фея Серебра в «Спящей красавице» П. И. Чайковского или уличная плясунья в «Петрушке» И. Ф. Стравинского. С первых же выходов у балерины появились горячие поклонники, встречающие и провожающие ее выходы бурными аплодисментами. Артистизм и смелость ее были столь необычны, что свидетели ее выступлений порой не узнавали «затанцованных» партий. «Во всем, чтобы не исполняла, Лида подтверждала неопровержимую истину: в искусстве часто важней не что, а как», — вспоминал М. Михайлов.
…Александра Данилова, уехавшая с Баланчивадзе к мировой славе, вспоминала, как расстроенная Лидия за месяц до предполагаемого отъезда рассказала странную историю: «В гостях она встретила женщину, наделенную даром ясновидения… Эта женщина поглядела в кольцо Лидии и уронила его в бокал с вином. Она объяснила, что увидела перевернутую лодку и утонувшую Лидию. «Берегитесь воды, заклинаю Вас», — сказала она. Поскольку из Ленинграда в Штеттин мы должны были отправиться на пароходе, Лидия решила отказаться от путешествия».
Но от другого плавания она не отказалась. 16 июня 1924 года в Финском заливе пассажирское судно “Чайка”, державшее курс на Кронштадт, опрокинет моторную лодку с пятью пассажирами. Двух пассажиров спасти не удалось. В том числе и Лидочку Иванову.
Популярность, нелепость столь раннего — в 20 лет — ухода и масса необъяснимых обстоятельств породили толки: случайной ли была эта смерть? Некоторые видели зло в общительности очаровательной Лидочки, среди поклонников которой было немало офицеров ГПУ. «Опасно было пользоваться успехом у офицеров, с которыми она дружила… Многие думали, что она почему-либо знала какие-то секретные сведения и этот несчастный случай был тщательно подстроен», — писала А. Данилова.
А писатель Николай Никитин тогда же, в 1924-м, написал в журнале «Жизнь искусства»: «Газеты сообщили: «Тело ее не найдено». И я не хочу, чтобы ее нашли... И пусть, пусть она будет в море. Ночью в море над утонувшими кричат чайки…»
Так и было.
