Валькирия революции

«Санкт-Петербургские ведомости» 25 мая 2007 год
Светлана РУХЛЯ

«Ее темные волосы, закрученные раковинами на ушах... серо-зеленые огромные глаза... прозрачные руки... белыми бабочками взлетавшие к волосам... сияние молодости, окружавшее ее, – все это было действительно необычайным», – напишет о Ларисе Рейснер писатель Вадим Андреев. Но не только красота – необычайным и избыточным в ней было абсолютно все. «Валькирия революции», «Диана-воительница», писательница и журналист, она «всегда была преисполнена радостной, жаркой и жадной полнотой жизни... до осязаемости ярко отраженной в ее творчестве».

Лариса Рейснер родилась 1 мая 1895 года в польском городке Люблине в семье профессора-правоведа. Михаил Андреевич преподавал в Пулавской сельскохозяйственной академии и был человек «медленный, любезный, немного рыхлый и чересчур спокойный». Что, впрочем, не мешало ему быть известным либералом, водить дружбу с социал-демократами и придерживаться революционных идей. Из-за убеждений главы семейства его домочадцам даже пришлось провести несколько лет за границей. В Петербург Рейснеры переехали после амнистии 1905 года.

Училась Лариса блестяще, много читала, пробовала сочинять стихи, еще гимназисткой выпустила в рижском издательстве две небольшие книжки – «Офелия» и «Клеопатра». Для псевдонима выбрала латинизированное имя своего предка ученого-немца: Лео Ринус. В мужском псевдониме, возможно, реализовался ее мужской характер, тяга к необыкновенному.

Во всех начинаниях дочку поддерживала мама – «острая, неукротимая» Екатерина Александровна, урожденная Хитрово, которая была «настоящим руководителем, главной пружиною, двигавшей весь семейный механизм». По окончании гимназии Лариса поступает в Психоневрологический институт, а параллельно становится вольнослушательницей в университете. С 1915 года совместно с отцом девушка издает антивоенный журнал «Рудин», где пробует себя в самых разных качествах – от корреспондента до издателя. Журналистикой она будет заниматься всю жизнь: «Летописи» Максима Горького, газеты «Новая жизнь» и «Известия» сохранят на своих страницах ее образные, тщательно выписанные очерки.

В Университете Лариса становится активной участницей «Кружка поэтов». Стихи она пишет увлеченно и старательно, но поэты – народ язвительный, и многие коллеги относятся к ее творчеству скептически. Георгий Иванов запишет: «Была барышня Лариса Рейснер. За барышней ухаживали, над стихами смеялись». И все же благодаря стихам юная зеленоглазая поэтесса оказалась в «Приюте комедиантов», где и познакомилась осенью 1916 года с Николаем Гумилевым. Некрасивый, циничный и... непостижимо пленительный, он покорил ее сердце. «Нет в Петербурге хрустального окна, покрытого девственным инеем, которого Гафиз не замутил бы своим дыханием, на всю жизнь оставляя зияющий просвет в пустоту между чистых морозных узоров» – напишет Лариса о Гумилеве в автобиографическом романе. Их личный роман будет и странным, и красивым, и обреченным: «Я не очень верю в переселение душ, но мне кажется, в прежних своих переживаниях Вы всегда были похищаемой Еленой Спартанской, Анжеликой из Неистового Роланда... Я написал Вам сумасшедшее письмо, это оттого, что я Вас люблю». Но все закончится – и отношения с Гумилевым и сочинение стихов.

Февральская революция, большевистский переворот, вступление в РКП(б) – новые реалии Ларисиной жизни. Революцией она горела, так как принадлежала к тем неуспокоенным, страстным натурам, которые не мыслят жизни в тине обыденности. «У Ларисы Рейснер были глаза, походка, голос и мысли, которые в одном человеческом существе соединяются не часто... У нее были отчетливые движения, неторопливые, но быстрые, – вспоминала Вера Инбер, – она вся была быстра, много успевала, и жизнь, вероятно, казалась ей прекрасным, удивительно слаженным механизмом, в котором так радостно быть одним из лучших колес. Недаром она так любила ездить, путешествовать, подставлять свое, такое красивое, лицо под холодные и горячие ветры».

С осени 1918 года Рейснер исполняет обязанности комиссара Генерального морского штаба. Не ведая страха, прошла Лариса с Волжской дивизией весь ее боевой путь. Ни вши, ни голод, ни грязь, ни плен, из которого «комиссарша» спаслась чудесным образом, не ослабили ее решимости. Всеволод Вишневский обессмертит Ларису в «Оптимистической трагедии», «списав» с нее своего комиссара, Борис Пастернак подарит ее имя пленительной героине «Доктора Живаго», но все это случится значительно позже...

На фронтах гражданской Лариса Рейснер встречает новую любовь – командующего морскими силами республики Федора Раскольникова. Мужественный и непоколебимый, он исповедует близкие Ларисе идеалы. Правда, революционность непостижимым образом сочетается у четы Раскольниковых с тягой к роскоши, что делает их героями сплетен и глухого раздражения. В Петрограде супруги занимают расположенную в Адмиралтействе великолепную квартиру бывшего морского министра. О поистине царском убранстве их жилища, неприлично богатых приемах, фантастических нарядах Ларисы в городе ходят легенды. Когда Рейснер появляется на балу в «Доме искусств» в уникальном театральном платье работы художника Бакста, управляющий академическими театрами Экскузович едва не лишается чувств.

...В апреле 1921 года Раскольникова назначают послом в Афганистане, Лариса едет с мужем в качестве сопровождающего лица. В 1922 году она пишет в письме актеру Михаилу Кириллову: «Пишу из Джелалабада, где розы и воздух пахнет счастьем, кипарисовые аллеи, и даже касторка цветет красными факелами. Этот последний месяц буду жить, постараюсь жить так, чтобы на всю жизнь помнить Восток, Кречета, пальмовые рощи и эти ясные, бездумные минуты, когда человек счастлив оттого, что бьют фонтаны, ветер пахнет левкоями, еще молодость, ну, сказать – и красота, и все, что в ней святого, бездумного и творческого. Боги жили в таких садах и были добры и блаженны. Я хожу и молюсь цветущим деревьям». Но Рейснер не была бы собой, если бы все это чрезмерное блаженство не тяготило ее, в письме Льву Троцкому проскальзывают иные мысли: «Устала я от юга, от всегда почти безоблачного неба... от сытости, красоты и вообще всего немого».

Весной 1923 года Лариса возвращается в Россию. Отношения с мужем «дали течь» еще в Афганистане, через некоторое время, уступив ее настойчивым просьбам, Раскольников вышлет согласие на развод. У Ларисы вспыхивает яркий, но недолгий роман с публицистом Карлом Радеком.

...Она продолжает писать очерки, выпускает новые книги, щедро разбрасывает повсюду невероятную энергию и невероятное обаяние. «Она входила в комнату уверенно и быстро, – рассказывал корреспондент «Известий» Николай Смирнов, – легко сбрасывала пушистый, мягкий шарф и кожаный плащ, коротко и небрежно оправляла чуть золотящиеся волосы и крепко, по-мужски, подавала руку. В каждом ее движении, в каждом звуке ее голоса светилась и звенела крепкая и, казалось, огнеупорная жизненность. Она брала жизнь в ее непрерывной стремительности, органически ненавидела застой и затишье, всегда куда-то спешила, не задерживаясь подолгу на одном месте, всегда, только что возвратившись из какой-либо поездки, неизменно мечтала о другой».
Роковой стакан сырого молока она выпьет то ли по неосторожности, то ли на бегу.

И бег прервется... Вера Инбер напишет: «Медленно, день за днем, она отплывала от жизни, как на льдине, которой больно оторваться от родного и любимого материка. Но все же льдина оторвалась и уплыла в открытое темное море, откуда нет возврата».
В феврале 1926 года 30-летняя Лариса Рейснер умерла от брюшного тифа.